* * Вот конфета лежит в декольте. В чистоте. В тесноте, не в обиде. В шоколаде. В развернутом виде. С двух сторон обнаженная грудь как-нибудь постоянно ее облегает. И уже шоколад начинает...
Ах, если бы ты знал, Как одиноко мне Одной на всей стене Быть женщиной вдвойне. На мир я без стыда Взираю, всех маня. Но вилка никогда Не воткнута в меня. Когда со мной один Останешься, тогда Ты спицы две найди И сунь их мне СЮДА (Достань их из клубка, Что спрятала жена), И получи! и получи! И получи! и получи! За весь наш пол сполна!!!
* * * Как легкий шорох в ивовых ветвях, Касанья пальцев ласковы и тонки. Я - лес, я - лань, забывшая про страх, Я - первая добыча амазонки.
Влюбленный взор пуглив и отрешен, Обрушится внезапно и отпрянет, И смел и робок, потому что он И похотью и Небесами занят.
Клянусь, как Ниагарский водопад В любви высокой и водоподобной, Лаская взглядом этот дивный зад, Изящный даже в позе неудобной.
И предвкушая плоти торжество, Тем громче слышу ангельское пенье, Готовлюсь согрешить, и оттого На сердце возлегло благоговенье.
И каменный фаллос опасен Для девы невинной и чуткой, Чей взор так пугающе ясен. В небесной бездонности жуткой, Ее романтический разум Еще не приучен к отказам. Под шляпкой с одной незабудкой Роятся желанья и жалость. Сейчас для души ее чуткой Опасен и каменный фаллос. Погибнет несчастная фея, Ему отказать не умея!
Я плакала. Словно слезами, Стихами душа умывалась. О дева, зачем тебе камень? О камень, зачем тебе фаллос? И голос сочувственный слева Спросил: "Ну а что тебе дева?"
* * *
Т.Г.
Белая лилия с томным взглядом, Взором светлым, - как с лунным светом, Мне от вас ничего не надо, Так что хватит мечтать об этом.
Мне от вас ничего не надо, Даже думать о вас нелепо. Лепестки ваши рвутся к небу, Ваши корни растут из ада.
Среди роз, о которых так пошло Шепчут травы слова неловко, Мне мерещится ваша ножка, Ваша беленькая головка.
Ах, разумница, ах, плутовка, Вся - коварство и вся - невинность! Я люблю вас, а где взаимность? Вам забавно, а мне - неловко!
Любите, любите меня, господа! Я вам говорю это крайне серьезно. Когда я состарюсь, уже будет поздно - Надежд подавать я не стану тогда. Любите, любите меня, господа! Любите, пока я еще снабжена Девичьей красы неземным арсеналом, Пока я способна уйти со скандалом Из вашей постели, из вашего сна. Любите, пока я еще неумна. Пока я легендами не обросла И рыжие волосы не поседели, Пока я серьезна не дольше недели, Пока я, кривляясь, с ума не сошла, Любите, я, кажется, очень мила.
Обращение деревенского парня Василия к прогрессивному человечеству (или Хулио - 3)
Я к вам пишу промеж делами Из головного леспромхоза, Чтоб знали вы, какая с нами Случилася метроморфоза.
Живу я стало быть, херово, В деревне среди пчел и ульев. Мой дед - Петров и мать - Петрова, Ну а моё фамилье - Хульев.
Мне мать про батю говорила, Рассказывая популярно, Что он работал на Курилах, Ну, в смысле, летчик был полярный.
Любил футбол, любил корриду, И по душевному порыву Возил пингвинам в Антарктиду Свежемороженую рыбу.
Летал и с килькой, и с сардиной, В поставках соблюдая график. Полгода дрейфовал со льдиной, Ну и замерз на льдине на фиг.
Над фоткой, занесенной пылью, Твердила мать: "Гордись им, Вася!" А я все думал про фамилью: Откуда, блин, она взялася?
По отчеству я - Эспаньолыч, Отец испанского был пола, Но вкалываю я, как сволочь, А не как отпрыск Эспаньола.
Зато играю на баяне Латинский танец хабанеру. Вживую пальцами хуярю, Не то, что звезды - под фанеру.
Еще пою про кукараччу (её у нас в деревне знают). Я эту песню так херачу, Что в доме стекла вылетают,
И штукатурка между стульев Слетает с потолка, как перхоть. Но почему фамилье - Хульев: Ну хоть убей, не мог я вьехать!
И вот однажды в хмурый вечер, Когда весна дождем дристала, Зажгла моя маманя свечи И фотку батину достала.
Грешно, конечно же, смеяться: На фотке, вынутой из шкафа, Он сам себя держал за яйца И пел, зажмурившись от кайфа.
Я сел, упершись в стол локтями, Сложив свои мозги в кулёчек:
- Неужто это мой батяня? Выходит, мама, он не летчик? Не зря я всё-тки волновался, Видать, в пушку у бати рыло?
- Ты сам об этом догадался. Я ничего не говорила. Но час настал, я рву, сыночек Все нити в этой паутине:
Отец твой жив, и он не летчик, И он не замерзал на льдине!
В московскую Олимпиаду, Когда еще была в расцвете, Я торговала лимонадом В одном гостиничном буфете.
И вот однажды на закате, Когда я кассу сдать хотела, Он в наш буфет зашел некстати, И я, как дура, обалдела.
И, вспомнив, как у канареек Дрожат от возбужденья лапы, Я горсть растерянных копеек При этом уронила на пол. И до сих пор перед глазами Его лицо с его губами, Поющими: "О, мами, мами, О, мами блю, о, мами, мами…"
Он был красивый, сильный, бойкий, Глядящий трепетно и томно… И все же, на буфетной стойке Нам было очень неудобно.
Как неудобно было, впрочем, Тебе признаться, мой котенок, Что твой папаша был не летчик, А гастролер, артист, подонок.
Сейчас, когда я горько плачу, Что во грехе ты был нагулен, Я вспоминаю про мучачо, Про твоего папашу Хулио.
Конечно, твой папаня - сволочь. Но пусть судьба не задалася, Зато теперь ты - Эспаньолыч, Зато теперь ты - Хульев, Вася!
Теперь тебе открыта тайна, Чтоб в душу нам никто не капал. Живи, дитя любви случайной И знай отныне, кто твой папа!
Я сразу подскочил на стуле, И в тот же миг зашелся в крике: - Я - сын Иглесиаса, Хульев, А не какой-то там Энрике,
Который задницей виляет, Как будто киллер - пистолетом. И что себе он позволяет? С самой Алсу поет дуэтом!
Бездарный, наглый самозванец, Который не поет, а лает. А я живу, как оборванец, И папа обо мне не знает.
Прошу вас, люди, помогите, (кто мне помочь, конечно, в силе) Иглесиасу там скажите, Что, дескать, сын его Василий
Не растерял талант по пьяни, А сохранив любовь и веру Еще играет на баяне Латинский танец хабанеру!
Вулых - это все-таки совсем не серьезно. Стёб, игра слов, хотя и на высоком уровне. Стихи для "Камеди клаб"... Женя Чуприна мне больше нравится. Там и юмор, и та же игра, но как-то.. поизящнее, что ли. А маты иногда бывают очень даже к месту. Например, у Витаутаса Плиуры (можно я создам еще одну поэтицкую тему? Плиура того стоит.. гей и матершинник, оччч талантливый) Кстати, недавно какой-то литературный журнал провел опрос маститых московских поэтов - допустимы ли маты в поэзии. Большая часть ответила "да". Такие дела..
Отправлено: 10.03.08 16:33. Заголовок: Вадим Степанцов Вы ..
Вадим Степанцов
Вы опять мне сказали...
Вы опять мне сказали, что быть не хотите моей, потому что я ветрен и в связях не очень разборчив. "Вы разбили мне сердце, чудовище, бабник, злодей!" - восклицали вы гневно, свой розовый носик наморщив.
Сразу все обвиненья оспоривать я не берусь, но давайте посмотрим, мой ангел, в кого полетели ядовитые стрелы из ваших хорошеньких уст, и кого эти стрелы к моей пригвоздили постели.
Значит, я неразборчив? Но чем же вы лучше, чем я? Оглянитесь: мы с вами вращаемся в замкнутом круге, сплюсовать наши связи и дружбы - и будет семья, одалиски мои - это лучшие ваши подруги.
Почему вы дарили их нежною дружбой своей, коль они недостойны объятий моих и лобзаний? Хорошо, хорошо, я чудовище, бабник, злодей. Ну а кто меня сделал источником ваших терзаний?
Ваша холодность, милая! слышите? только она! Год назад, когда я в первый раз станцевал с вами польку как безумный я нёс караул по ночам у окна вашей спальни. А вы? Вы мне строили глазки и только.
И расплата по счёту себя не замедлила ждать. Как-то в полночь, в разгар моего неусыпного бденья, я наткнулся на вашу подругу, пошёл провожать, был напоен вином - и доведен до грехопаденья.
Я полгода почти кавалером её состоял и, сжимая в объятьях её худосочное тело, ваши перси, и плечи, и ноги себе представлял, распалялся - и плоть нелюбимую грыз озверело.
Но эрзац не насытит гурмана. И я разорвал с вашей первой подругой, вернув её робкому мужу. А потом ваш папаша устроил рождественский бал, где меня опоила другая подруга - похуже.
Эту я без стесненья спровадил, едва отрезвел. Интересно: хвалилась она вам своею победой?.. Что же вы, несравненная, вдруг побелели как мел? Я ещё далеко не про всех вам подружек поведал.
Что? Неужто вам больно? А мне-то, а мне каково с нелюбимыми ложе делить из-за вашей гордыни?! Утолите огонь! Я давно не хочу ничего, кроме ваших объятий, холодных объятий богини.
Он вошел и буквально с порога Устремился ничком на кровать: "Я вдруг понял, что я - это блядь". - "Дорогой, ну зачем же так сторого?". Но спиной повернушись сердитой, Продолжал он угрюмую речь: "Не пытался я душу сберечь, Появлялся хмельной Афродитой Постоянно из пены пивной, Где попало греху отдавался И совсем без любви доставался Забесплатно девице любой!". - "Что ж поделать, таков уж ты есть, Ты блудишь, потому что - мужчина, А мужчины, как звери, невинны, И у них отмывается честь" - "Погляди, мой плавки - в помаде" - "Ничего, постираю сейчас" - "Ну а смысл? Не в последний же раз! И не стыдно быть в женах у бляди?!". - "Скушай, милый, пирог на дрожжах, Скушай, милый, крыло из бульона. Да, у бляди не сладко быть у женах, Но ужасно - у бляди в мужьях".
2. Двое в гостиной.
Бился он головой о комод (А семь слоников тихо дрожали): "Ты не хочешь понять, я не тот, Кем представлен в твоем идеале! Ты не знаешь, какая я гнусь - И глаза затворила, и уши - Но я правды в себе не боюсь, И открою сейчас ее..." - "Кушай!". Но голодный, из вредности вид Сделал он, что, окутанный тайной Грешный тип, до отвала он сыт Теплым ужином крали случайной. И поэтому ныть подолжал: "Прогони меня, глупая баба, И найдешь, наконец, идеал... Ну, мужчину получше, хотя бы". Но жена не любила страдать, И скандалить она не хотела: "Дорогой, ты изрядная блядь, Но судить - только ангелов дело. Скушай, милый, гусиный паштет, Пей кефир - хорошо с перепою. За грехи свои держишь ответ Перед Богом - не перед женою".
3. Он перед Богом.
Я женщину любимую любил Не как любую - тонко, платонично. А по любым, конечно, я ходил С которыми прилично неприлично.
Я в них вонзал предательский кинжал И делал с ними то же, что Иуда. А женщину свою я уважал, Не опускал до будничного блуда.
Но возроптала, нежная, она, Пакуя вещи, собираясь к маме: "Я, слава Богу, мужняя жена. Зачем мне спать со всякими блядями?"
4. Он перед зеркалом.
Гляди, гляди в души моей богатство, Оно поет, как сквозняки в трубе. Любимая, ты мне пощаешь блядство, Но не прощаю я его себе.
Пойми, что я наверное, ни разу В постели не был верен никому. О, не целуй! Ношу в себе проказу. Не обнимай! Боюсь попасть в тюрьму.
Уж лучше б ты, как мать, меня пилила, Учуяв серный запах изо рта, Чем, как сейчас, прощала и любила - Не терпит снисхожденья нищета.
Девиз: свобода, равенство и братство Татиурован на моем гербе. Любимая, прощать не надо блядство Мужчине и тем более - себе.
5. Она перед телевизором.
Я в ком-то что-то возбуждаю Невидное на первый взгляд, Тем, что минет не предлагаю И морду не кладу в салат,
Люблю грозу в начале мая, Простые платья и мечты, И под луной одна гуляя, Не направляю путь в кусты,
Ношу в себе свои загадки, Влюбляюсь только раз в году, Украдкой никогда прокладки В местах публичных не кладу,
Терпя ужасные лишенья Ради мужского уваженья.
6. Она с книгой.
Поэты, вашими устами б воду пить! Как расхвалили вы достоинства невинности! Ах, где же рыцари, способные любить Нас без опережающей взаимности?
Любой, прознав, что не получит все равно Наград постылых за дежурные любезности, Гордячку скромную макнет лицом в дерьмо, Хоть из амбиций ущемленных, хоть из резвости.
Быть может, ночью, направляя взор в толчок, Почтит стыдливым излияньем ваши прелести Самодостаточно влюбленный дурачок, Почти в восторге, что мечты остались в целости,
Но восхищаясь неприступной красотой, Он перед нею надевает маску хмурую, А все цветы, слова любви, восторги - той, Кого считает неприкаянною дурою.
7. Кстати, о поэтах.
Однажды Пушкин в ночь глухую, Покинул теплую кровать, Поверив вздыбленному хую, И навестить надумал блядь.
Однако, блядь - не проститутка, И с ней не сладишь без потерь. Страсть гения для бляди - шутка! Итак, она закрыла дверь,
И только старая служанка Несла какой-то сонный бред Про то, что странствует вакханка. Короче: бляди дома нет.
Служанке Пушкин не поверил (Пророк, он очень знал людей!) И высадить задумал двери. Да не хватило мощностей,
И он напрасно проебался На улице в глухую ночь - В гнездо разврата не прорвался, Где веселилась черта дочь.
Ведь он не знал, что уважая В поэте дар и мастерство, Бедняжка, триппером страдая, Не смела заразить его.
Друзья мои, вам жаль поэта? Ему печальный жребий был - Остался гений без минета И горло гений простудил.
Мы осуждаем блядь, конечно, Порвали тельники со зла! Ах, как она была беспечна - Ебать поэту не дала!!!
Однако, серию иную Таких же красочных картин В воображении рисую, Припоминая хуй один…
Терзаясь страстью непритворной, Что выжгла сердце ей до тла, Однажды под вуалью черной Блядь ночью к Пушкину пришла.
А он на деньги с новой книжки (А это сумма - будь здоров!) Уж третий день играл в картишки И был к интрижке не готов.
Настроенная не сурово, Блядь прикорнула на софе, Но тут семейство Гончаровых Явилось с бала под шоффе
Бушуют сестры, негодуя, Свирепо багровеет мать: "Мадмуазель, какого хуя???" И снова виновата блядь!
Ведь блядь она, так гнать в три шеи Ее от классиков метлой, Пока поганые идеи Не разнесла - ах, боже мой!
Пока она не заразила Французским насморком творца И божий дар не подкосила Болезнь поганая конца!
Однако, будем справедливы - Пускай истица наша блядь, А Пушкин - гений, некрасиво Едва приспичит - дверь ломать.
Кода:
В тинейджерстве, когда в порядке шутки Так нравится цитировать Букварь, Я знала: жизнь - бардак, в нем люди - проститутки, А солнце - ебаный фонарь.
Прошли года. Иные были жутки. Я в золоте жила, как золотарь. Смеялись мне в лицо начальственные будки - А ну, попробуй-ка ударь!
Но ты пришел и грубо взял за грудки, И вспомнилось вдруг то, что знала встарь: Вся жизнь моя - бардак, там люди - проститутки, А солнце - ебаный фонарь.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума