Джонебся Втрачк!

От те раз. а мне казалось что рассказы Теллегена напротив светлые и даже позитивные. наверно от настроения зависит восприятие. вот ещё.

Тоон Теллеген «Все равно тебя не брошу»

— А ВОТ ЕСЛИ Я СКАЖУ, что пора мне в путь-дорогу, — спросил Муравей у Белки, — ты тогда огорчишься?

Они сидели на берегу реки и глядели на другую сторону. Было лето, солнце стояло высоко в небе, река поблескивала.

— Ага, — сказала Белка, — огорчусь. А если я тогда скажу, чтобы ты не уходил, ты рассердишься?

— Ага, — ответил Муравей, — рассержусь. Ну а если я тогда скажу, что все-таки ухожу, и что ты меня не сможешь удержать, ты тогда сильно огорчишься?

— Ага, — сказала Белка, — сильно огорчусь. — Она откинулась на спину и крепко зажмурилась. — Но если я тогда что-нибудь выдумаю, — продолжала она, — из-за чего тебе не захочется уходить, ты тогда здорово рассердишься?

— А чего ты придумаешь? — заинтересовался Муравей.

— Ну, это… — смешалась Белка. — Я придумаю, как только ты скажешь…

— А я сейчас хочу знать! — заорал Муравей.

— Но я еще ничего не придумала, — сказала Белка.

— Ну тогда я пошел, — сказал Муравей.

Белка огорчилась и сказала:

— Нет. Не уходи.

Муравей рассердился и сказал:

— Нет, я пошел. — И сделал шаг.

Белка промолчала и откинулась на спину.

Долгое время ничего не происходило.

— Ну? — спросил Муравей наконец. — Что ты теперь выдумаешь?

Но Белка покачала головой.

— Ты же еще не ушел, — сказала она.

— Но я на самом деле ухожу, слышишь? — объявил Муравей и сделал вид, что уходит. Через каждые два шага он оборачивался и спрашивал:

— Ну? Придумала, нет?

Но Белка всякий раз мотала головой.

Все это ей казалось очень сложным. Она боялась, что Муравей вдруг и в самом деле уйдет, и зайдет так далеко, что уж больше не вернется. Но она ничего не сказала.

Муравей уходил все дальше и делался все меньше. До Белки все еще долетали обрывки его слов: «Что-то придум… уж… Бел…»

В конце концов он совершенно скрылся из глаз.

«Теперь он в самом деле ушел, — думала она. — Теперь он в самом деле совершенно ушел». В глазах у нее что-то покалывало. «Слезы», — подумала она.

Но внезапно на горизонте возникло пыльное облако. Это к ней на всех парах несся Муравей.

Через несколько мгновений он стоял перед ней.

— Ну уж теперь ты должна мне сказать, — задыхаясь, выпалил он, уставился на Белку пронизывающим взглядом и погрозил пальцем прямо у нее перед носом. Пыльное облако медленно оседало на землю.

«Вот теперь придется мне сказать», — подумала Белка и что-то наконец придумала.

Тоон Теллеген «Все равно тебя не брошу»

КОГДА МУРАВЕЙ опять был в дальней дороге, Белка сидела у окна и думала о нем.

Внезапно ее охватила дрожь, и она подумала: «А он вообще-то существует?»

Она присела к столу и уронила голову на руки.

«Может, я его просто-напросто выдумала…» — сказала она самой себе. Настроение у нее совсем испортилось, и она испугалась, что впадет в такую меланхолию, что никогда больше не сможет пошевелиться.

Поэтому она поспешно вскочила, выбежала за дверь, скользнула вниз по стволу бука и ринулась в лес.

Чуть погодя ей навстречу попался Сверчок.

— Сверчок, а Сверчок, — задыхаясь, выпалила Белка, — ты про Муравья ничего не знаешь?

Сверчок замер на месте, и лицо его исказило выражение мучительного раздумья.

— Муравей… — пробормотал он, — слыхал я о нем чего-то… Ну-ка, еще раз, как ты сказала?

— Муравей, — повторила Белка. — Му-ра-вей.

— Муравей, — задумчиво повторил Сверчок. — Муравей… Муравей…

И он потряс головой.

— Ох, — вздохнула Белка. — Ну, точно, выдумала я его.

— В самом деле? — с любопытством спросил Сверчок. Он обожал выдумки.

Но Белка поспешила дальше и спросила о том же самом у Жука, Ласточки, Слона и Воробья, однако ни один из них никогда ничего не слыхал о Муравье.

— Неа… — говорили они. — Муравей… Нет. Уж извини. — Они слыхали о Выхухоли, о Коноплянке, об Антилопе Гну, об Овцебыке и о Нарвале, но ничего не знали о Муравье.

К вечеру Белка вернулась домой. Ноги у были в грязи, и она едва взобралась на дерево. Мрачная, сидела она у дверей, подставив лицо последним солнечным лучам.

«Значит, я его выдумала… — подумала она. — И усики, и эти его большие пальцы на ногах, и что мед он любит больше всего на свете… И то, что я по нему соскучилась, это я тоже выдумала…»

Она мысленно представила себе свою выдумку. Вот они в обнимку сидят на берегу реки. Немного погодя она даже услышала, как ее выдумка разговаривает с ней и толкует о чем-то таком мудреном, что и сама толком не понимает.

И Белка заснула перед дверью своего домика, теплым летним вечером.

А далеко-далеко от нее, в пустыне, Муравей, утирая потный лоб, бежал что было сил к ней, к Белке. «Хоть бы она меня не забыла», — подумал он и прибавил ходу.

— Белка! — крикнул он. — Я иду!

Тоон Теллеген. «Все равно тебя не брошу»